Вокзального гула
и привкус тревожен,
вокзальные запахи –
сердцу вдогон.
Качало курьерский
железный
дорожный
пропахший разлукой
и углем вагон.
А мимо неслись
перелески и стоги
на скором
навстречу всем ветрам ходу,
овраги кривились,
бросались под ноги
покорно
и верно себе на беду.
Но спины мостов
не скрипят как ступени,
как те половицы
сосновых полов
отмытых дресной
добела,
до кипенья
как светлые кудри
ребячьих голов.
Скрипели рессоры,
стучали на стыках
колеса
и палубой
вздрагивал пол,
влекомый волной
и волненьем
и криком
свистков паровоза
и желтым флажком.
Обходчика будка
как будто прощалась,
махнув нам березкой
вослед и седым
обходчика усом,
сараем…
мычала
за домом корова
на окрик и дым.
И не было жутче
на свете погони
за облаком синим,
за жгучим дождем
и струи косые
по окнам в вагоне,
по крышам
по лицам
по стеклам,
причем
ни мокрые сукна
расстеленных пашен,
ни яркая поросль
травы в зеленях
не напоминали
забытый
пропавший
виток кинохроник
вчерашнего дня.
Как кольца упруги,
как люди упрямы
под пристальным взглядом
любого врага,
они как солдаты
шагали по ямам
в тяжелых
в кирзовых
в больших сапогах
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
